Проклятие Ашарсы - Страница 11

Мне вспомнилось, что я совсем ничего не знаю о матери Рэндалла и Кланта.

— А можешь мне о ней рассказать?

— О леди Сарелии? — удивилась Ария, но, пожав плечами, продолжила: — Я о королеве тебя явно ничего особого не расскажу. Видела ее раза два всего. Ее даже киашьяры с королем редко видят. Королева любит путешествовать, время от времени гостит у своих родственников и друзей по всему Легардору, но нигде надолго не задерживается. Подожди, сейчас покажу…

Алия прошла по коридору, распахнув перед нами высокие двери, оказавшиеся проходом в коридор с высокими потолками, одна сторона которого была увешана многочисленными портретами.

Две картины я заметила сразу. Главным образом потому, что они висели ближе всего и хорошо освещались солнечными бликами сквозь высокие окна, прикрытые резными решетками с цветочным орнаментом. На верхней картине художник мастерски изобразил Кланта, но еще совсем молодого. На полотне блондин выглядел как сущий подросток, лет пятнадцати, но такой же веселый и задорный, как и теперь.

Но мой взгляд больше привлек нижний небольшой портретик. Я подошла ближе, вглядываясь в изображение, явно сделанное совсем недавно. Рэнд на картине смотрел куда-то вдаль чуть рассеянно, будто в момент, когда художник запечатлел его, легард думал о чем-то.

От кисти ничего не укрылось: ни тонкая горизонтальная морщинка, пересекающая лоб брюнета; ни хищный росчерк темных бровей, которые легард вечно насмешливо вздергивал; ни мягкая полнота нижней губы, ни легкая небритость, делавшая Рэнда похожим немного на разбойника.

Разбойников я никогда, правда, не видела, но почему-то они представлялись мне именно такими: опасными, с хищным взглядом, подмечающим каждое движение.

Я смотрела на картину, сжимая руки, чтобы не потянуться вперед, чтобы провести кончиками пальцев по холсту, касаясь лба, виска, тонкой прядки волос на шее, твердого непреступного подбородка. Не то, чтобы Рэнд мне очень нравился. Он был странный, опасный и очень непредсказуемый, но с ним и, особенно за его спиной, я могла ничего не бояться.

Его ярость, обрушенная на меня в подземелье, как-то стерлась и забылась, потерялось то паническое чувство страха. Разум включился, подсказывая, что произошедшее не было сознательным выбором легарда.

Но, даже понимая все это, я не могла себе представить, подойти к Рэндаллу близко и смотреть на него прямо. А уж тем более прикоснуться.

Но я не могла отрицать того, что к легарду меня тянуло. Очень сильно. В Рэнде было что-то такое загадочное и необычное. Рядом с ним где-то глубоко в моей груди зарождалось нечто теплое, как глоток крепкого вина, взрывающегося в желудке искрами, ударяющими в голову и вниз, в ноги. Все мысли куда-то девались, а коленки начинали предательски подрагивать.

Я вздохнула и заставила себя отвести взгляд.

— Вот, смотри, — Алия указала мне на высокий портрет очень красивой блондинки в золоченой раме.

Женщина выглядела строго и величественно. Непреступно. Даже во взгляде ее царил холод. Черты лица не выдавали ни капли затаенной радости. В одежде не наблюдалось ни единой фривольной детали.

Королева Сарелия выглядела так, будто и не пыталась позировать мастеру, позволив запечатлеть свой всегдашний облик, а не напускное величие.

— Она выглядит такой… ледяной, — осторожно вымолвила я, чуть склонив голову на бок.

— Она такая и есть, — отозвалась служанка из-за моего плеча. — Сухая и плоская, как прошлогодний мясной пирог: ни вкуса, ни цвета, ни формы. Хотя говорят, что в молодости, до рождения киашьяров, она была куда добрее и приветливее. Старушка-кухарка рассказывала, что королева в юности сражала своей красотой всех. Вот и Эдин не устоял. Этот его выбор никто не одобрил, но невзлюбили, почему-то, именно Сарелию. Думаю, если бы она была другой, то и отношение к ней сложилось совсем иное. С возрастом и под действием нападок знати королева совсем ожесточилась, отгородившись от всех. В то же время прежняя королева, хоть и отличалась от нас происхождением, но стала легардам ближе, чем рожденная среди нас.

Я пожала плечами. В мире много людей, внешне очень красивых и способных располагать к себе, но не делающих ничего для этого.

Пройдя немного дальше по коридору, я обнаружила портрет высокого темноволосого мужчины, одетого очень причудливо. Он был с ног до головы закован в сверкающие доспехи и кольчугу, отделанные золотом и разноцветными драгоценными камнями. С левого плеча, закрепленный вокруг шеи крупной брошью и изображением бегущего волка, спускался мягкими складками алый плащ с золотым подбоем.

Лицо мужчины казалось спокойным и расслабленным, но в глазах легко можно было заметить холодную острую готовность ко всему. Внешне он немного напоминал мне лорда Киревара.

— Это Его Величество король Эдин, — ответила на невысказанный мной вопрос Алия и тут же замолчала, прислушавшись. А затем прошипев что-то неразборчиво, замахала на меня руками и попыталась как можно быстрее оттеснить обратно к двери, через которую мы вошли. Но не успела.

Дверь в дальней части коридора растворилась и в кружевных бликах мелькнула высокая девушка, направившаяся к нам вальяжной неторопливой походкой, давая возможность рассмотреть себя, как следует.

Я нахмурилась, вспоминая имя.

Лара.

Девушка с грацией пантеры приблизилась, белозубо улыбаясь мне, но не скрывая во взгляде легкое пренебрежение. Лара была бы красива и в простеньком платье служанки. Ее темно-синее, расшитое жемчугом узкое платье подчеркивало все изгибы и обилие аппетитных выпуклостей, собранные в волнистый каскад волосы обнажали шею и выставленную почти полностью на показ грудь. Косметика лишь немного усиливала природную красоту этой легарды. Но стоя в нескольких метрах от Лары я испытывала острое чувство раздражения и неприятного зуда на кончике языка.